Чингисхан. Черный Волк. Тенгери, сын Черного Волка - Страница 74

И неразлучны вечные мудрые горы и я.

Сын Неба восседал перед бассейном, покрытым цветами лотоса, и с нескрываемым любопытством наблюдал за тем, как закрываются нежно-розовые чашечки цветов, как в мягком вечернем свете темнеют эти бархатистые листочки. Когда все члены Большого Совета заняли свои места, император несколько раз ударил в ладони.

Раздвинулся шелковый занавес, зазвучала музыка, и к гостям императора на выложенный золотыми узорами, сверкающий пол зала выпорхнула девушка, красивая, как молодая луна, с телом гибким, как у молодого кипариса.

— Она танцует не хуже нашей легендарной танцовщицы Пан! — воскликнул Сын Неба. — Разве от легчайшего прикосновения ее ног не раскрываются вновь заснувшие было цветы лотоса? Разве всем вам это не кажется?

Полководцы и мандарины не сводили глаз с золотистого сверкающего пола с узорами, точь-в-точь похожими на цветки молодого лотоса, и почтительно кивали, низко-низко склоняя свои седые головы, но когда император вторично ударил в ладони, они задрали головы к потолку: девушка быстро сбросила с себя затканную жемчугом платье-сетку и с улыбкой полетела к императору через золото, лотосы и драгоценные камни.

После пира и долгого представления знаменитых танцовщиков Сын Неба потребовал от членов Большого Совета, чтобы они подумали, как ему отомстить вождю варварских племен, который вместо того, чтобы почтительно преклонить колени, оскорбил его.

Первым поднялся полководец, которому подчинялись все войска Великой стены. Он потребовал войны и отмщения.

Другой полководец предложил набраться терпения и следить за тем, что предпримут варвары. Кроме того, он потребовал соорудить новую крепость у ближайших ворот Великой стены.

За ним встал главный мандарин. Он сказал:

— Не разумнее ли будет пригласить к нашему двору вождя варваров, именующего себя Чингисханом и объявившего, что он — верховный властитель всех живущих в войлочных юртах и кибитках племен? Пусть падет перед нашим императором на колени и молит его о пощаде!

Сын Неба сидел перед бассейном с лотосами с совершенно непроницаемым лицом: он либо прислушивался к советам, либо совсем не слышал их, когда они ему не нравились. А когда члены Большого Совета начинали спорить и некоторые речи становились скорее крикливыми, чем мудрыми, император отворачивался и подходил к высокому окну, рисовая бумага в котором подрагивала от этих криков. Потом оглядывался на своего слугу. Слуга подбегал к нему и торопливо открывал окно. За террасами с пионами открывалась зеркальная гладь продолговатого озера. У входа во дворец стояли стражи, неподвижные, словно каменные изваяния. Видно было, как из-за гор надвигаются тучи. Император резко повернулся, сделал несколько шагов по направлению к бассейну и сказал, желая положить конец неуместной болтовне:

— Пусть скажет наш ученый Юнг Лу, на мудрость которого мы полагаемся!

Юнг Лу, седовласый старец, бросил взгляд в сторону трона, а потом на окно.

— Слова, которые я хотел бы сказать вам, — начал он, — столь же хорошо вам известны, как и корни произрастающих на террасе пионов. Древние корни все еще дают жизнь цветам, отчего же должны устаревать слова, знакомые нам издревле? Так выслушайте же, что нам известно со времен династии Хань.

Когда император хочет быть уверенным в верности других стран, он должен убедить их властителей, что обладает тремя высшими княжескими добродетелями и пятью приманками.

Вот они, эти три высшие княжеские добродетели: умение лицемерно уверять в своем расположении, умение услаждать слух медоточивыми речами и умение обращаться с нижестоящими как с равными.

А вот пять приманок: одарять самыми дорогими носилками и одеждой, чтобы совратить глаз, устраивать щедрые пиршества и застолья, чтобы совратить желудок, показывать музицирующих и танцующих девушек, чтобы совратить слух, дарить богатые дома и красивых женщин, чтобы совратить к роскоши, и самому императору присутствовать за столом чужеземного властителя, чтобы совратить его гордыню.

С императорского трона послышался громкий смех.

— Ты стареешь, Юнг Лу. Мы говорим сейчас о вожде варварских племен, а вовсе не о благородном властителе дальней страны. Есть ли у варвара, кочующего от одного пастбища до другого, стол, за которым бы я мог сидеть рядом с ним? Хотите, чтобы я сидел, как и он, на козьих шкурах? Хотите, чтобы я говорил с тем, кто вырос с волками и перенял их качества? Я, воспитанный ученейшими людьми и перенявший их мораль и мудрость? О Юнг Лу, ты стареешь! Собирай цветы, но слова свои держи при себе. Заблуждения мудрецов — самые опасные!

Ученый Юнг Лу сел на свое место словно в воду опущенный, осмеиваемый теми из полководцев императора, которые призывали его к войне.

— Слушайте и повинуйтесь! — воскликнул Сын Неба, и все члены Большого Совета мгновенно умолкли и встали в ожидании решения императора. — Наш полководец, поставленный во главе войск Великой стены, советует мне объявить войну варварам, чтобы наказать их и отомстить за оскорбление. Итак, мы пойдем войной на вождя варваров, который живет, как волк, мечется по степи, как волк, рвет зубами сырое мясо, как волк, и следует только своей дикости. Этот варвар не различает чистое и нечистое и, значит, принадлежит к существам низшего порядка.

Император снова хлопнул в ладони, и снова из-за занавеса появилась юная танцовщица, но на сей раз не для того, чтобы танцевать, а чтобы ответить на один-единственный вопрос императора.